Семен Аранович

23 июля 1934, станция Деражня, Хмельницкая область, УССР, СССР — 8 сентября 1996, Гамбург, ФРГ.

Заслуженный деятель искусств РСФСР (1988). Народный артист РСФСР (11.01.1994).

Окончил ростовское Военно-морское авиационное миноторпедное училище (1955), режиссёрский факультет ВГИКа (1965, мастерская Романа Кармена).

Арановичей было много: документалист, игровик, функционер, друг-враг Германа... Он задавал много загадок: чего это он вдруг в разгар перестройки выдает открыто антикапиталистическую, переполненную набившими оскомину штампами «Большую игру» — к чему? зачем? ведь «левый» вроде, ведь «наш»? А «Год собаки»? — что он тут сказать-то хотел? Да и «Противостояние» то же — про этот фильм ни одной критической статьи не появилось, а ведь снято оно было после «Торпедоносцев», когда Аранович уже и в первачи вышел, и новой работы его уже все ждали с нетерпением, и зеленая улица ей уже была обеспечена... А появился фильм — и вокруг него образовалась зона пустоты. Она всегда была вокруг Арановича. О ней — его фильмы. Смотреть их почему-то неуютно, а иногда даже и страшновато. Взять хотя бы все тот же сериал «Противостояние» — ведь детектив вроде, телевизионный жанр, казалось бы сиди с чашкой чая, да следи за перипетиями... Но, ей-богу, как-то не до чая становится, когда на экране такое... А, собственно, что? Смерть. Не человек тут творит мир по своему образу и подобию, а мир, среда, пространство пожирает его, заставляет его жить по своим законам и в итоге убивает, растворяет, нивелирует, вводит в зону смерти. Причем, перед нами не метафизика, не эстетские навороты, а жесткий, четкий, энергичный реализм... Вот, например, поехали архангельские ребята куда-то на северные острова оборудовать продовольственные базы для потерпевших бедствие моряков в «Летней поездке к морю». И попали они в какое-то странное место, уже переполненное смертью и войной, уже ощерившееся, насторожившееся... Хотя и абсолютно пустое, голое. И не человек, а оно диктует здесь свои законы. И вот уже исчезают характеры героев, растворяются конфликты, вообще пропадают какие-либо отношения — начинается... нет, даже не борьба за выживание, а постепенное слияние с пространством небытия, с тем состоянием, которым вскоре будет жить вся страна. Действие происходит осенью 41-го. Оборвётся картина, когда герои фильма будут целиться в раненого немца, случайно оказавшегося на острове. В финалах почти всех следующих фильмов Арановича — смерть. И ощущение какой-то недосказанности. Погибают почти все герои «Торпедоносцев» и «Большой игры», погибает Рафферти, погибает герой «Года собаки»... Но опять-таки зачем? Есть ли в этом художественная закономерность? Но и вопрос этот никем не задавался, и ответ повисал в воздухе. Никто не знал, по какому разряду числить эти тревожные, цепляющие за живое, нервные, злые картины. «Летняя поездка к морю» была признана неудачей, от «Большой игры» все скривились, остальные же фильмы просто обошли молчанием. Повезло только «Торпедоносцам» — как-никак эта лента разрушала привычный миф о войне. Но ведь и другие картины Арановича тоже разрушали Миф. Миф о закалке юной советской души в борьбе с невзгодами («Летняя поездка к морю»), миф советского детектива («Противостояние»), миф советского политического фильма («Большая игра»). Не случайно их часто ставили рядом — Германа и Арановича — увы, чаще просто по жизни, нежели по схожести творческих принципов. Да, их, действительно связывали сложные взаимоотношения, но дело не в этом — главное, что они оба разрушали Миф гиперреалистическим вхождением в него. Только Герман мыслил историческими категориями, Аранович — метафизическими. И он всегда оставлял, бросал, покидал своих героев, когда душа их входила в круг Ада. Его вообще мало интересовали люди и их взаимоотношения. Впрочем, нет, интересовали — но только применительно к пространству, в котором они существуют. Он пришёл в игровое кино из документального и по природе своей всегда оставался документалистом. Он не столько размышлял, сколько фиксировал. С безжалостной точностью фиксировал этапы омертвения души.